Как на нас смотрели русские

Сначала доминировала установленная дистанция. В глазах русских мы были самыми плохими фашистами, убийцами и проститутками. Только в их проклятиях отношение выражалась ясно. Когда мои знания русского языка позволили наполовину объясниться с Natschalniks (начальниками), появилась возможность увидеть их германофобский фасад. При этом два фактора играли роль: русская пропаганда и собственная судьба. Мы не могли ожидать никакого сочувствия со стороны населения. Те гражданские лица, с которыми я находился в соприкосновении, были ссыльными, переведенными на другую работу, криминальными элементами. Или - бывшими сочувствующими или прислужниками немецкого вермахта. В том числе были семьи, высланные за мелкие преступления в Сибирь, (частично - на время войны, большинство -на 25 лет). [10]. Только из этого было понятно, почему их ненависть встречала именно нас. Собственно, мы были поводом для их наказания. Эти ссыльные могли свободно передвигаться, правда, в пределах района Асбеста, однако, их условия жизни и обеспечения были не намного лучше наших. Имелось также в их намерениях стремление к власти, имелась коррупция, они подчинялись гражданскому и политическому руководству. Только с послаблениями в начале 1947г более ощутимо вошли перемены. Ненависть, недоверие и робость смягчались, и доходило до персональных контактов.

Я вспоминаю о Петровиче, крепком украинце, "Kartago-арестанте" (очевидно, Ф.К. хотел сказать «каторжном арестанте» - Ю.С.), монтажнике, работавшем на асбестовой мельнице. Он происходил из жителей черноморского побережья, и я называл его в шутку "готом". Петрович, хотя и был советским офицером, являлся украинским националистом. По своей речи, виду и движениям - образованный мужчина и в отчетливой оппозиции к русскому языку. Он называл ошибкой то, что Гитлер, после вступления немецких подразделений, не сразу пообещал Украине независимость. Что немецкое зерно, руда, уголь, работоспособность - более значительны, чем поддержка союзников. Я понял из его слов, что лучше бы украинцы были зависимы от Германии, чем от Москвы, которая обманывала, порабощала, ссылала их, изголодавшихся. Из среднеевропейского зарубежья я хотел видеть Россию, как объединившую в себе разные нации. Позиция Петровича была для меня контраргументом. На мой вопрос, что он думает об украинских партизанах, он давал такой ответ: "Бандиты и пиявки, доносчики и испытывающие жажду мести полувоенные!". Несмотря на самую плохую пропаганду, немецкий военнопленный держался перед гражданскими лицами истинно, как нормальный человек, работал при самых плохих условиях, терпел гнёт системы нормирования, курил Machorka (махорку), также, как сами русские.

(Продолжение следует)

Фритц Кирхмайр  "Лагерь Асбест", Berenkamp, 1998 
ISBN 3-85093-085-8
Перевод  Ю.М.Сухарева.