Серебряный дождь - военный госпиталь - лагерь 84/1 2

Когда отец получил в 1940г приказ о явке в армию и стало очевидно, что наша семья не сможет справлять рождество в будущем вместе, мы договорились взаимно, что всегда Святым вечером будем думать друг о друге ровно в 19-00 ч. Это принял к сердцу каждый. И я сдержал обещание; на востоке России, конечно, при учете 4-часовой разницы во времени. Я бодрствовал каждый год до 23.00 ч. и затем восстанавливал в мыслях детально наш семейный ритуал Святого вечера.

В этом году Рождество было особенно тяжко для меня, так как родители праздновали серебряную свадьбу в кругу семьи - а я не принимал участие.

В 1949. Новый год начинается с неожиданностей. Полностью приятных. Были изданы новые приказы: все военнопленные могут позволить расти волосам. Голова не подстригается больше наголо все 34 недели.

После проведенной в прошедшем году советской денежной реформы теперь также и в оценке труда новая система должна стать эффективной. Это предусматривает выплату части выработанных финансовых избытков в рублях и копейках военнопленным. Далее советский комендант лагеря уверял, весной транспорты возвращения пленных начнут действовать усиленно. Но мы не ликуем, слушаем скептически. Такое большое добро сразу не поймешь.

Но сначала русская зима набьет руку о нас. На вышках дует чрезвычайно острый ветер. Больше чем один час не выдерживаем, затем нужно меняться. После короткого согревания идёшь снова наружу в сибирский холод, где ниже минус 20 °C .

В феврале я получаю внезапно боли в груди и мучительный кашель, который почти перехватывает мне горло. Врач устанавливает слуховой рожок и говорит: „Lasarett, sejtschas (лазарет, сейчас)". Диагноз: сильный бронхит и воспаление легких. Болезнь четырёхлетней давности, кажется, повторяется. Конец пятимесячной службе в BK. Меня доставляют в лагерь 84/1, лежу с высокой температурой на больничной постели, получаю инъекции, компрессы и различные таблетки. Почти каждый приступ кашля сопровождается бессилием. Вновь я чувствую, как силы быстро исчезают. Несколько лучшая еда при охранном подразделении и относительное спокойствие не были в состоянии обеспечить стабильное состояние здоровья. Или служба на продуваемых ветрами вышках, вероятно, вызвала болезнь? Во мне возникает особенное, до сих пор никогда не знакомое беспокойство: неужели теперь, когда предстоят большие транспорты на родину, для меня - крышка?

Нет! Я должен перенести болезнь!

Но что я могу действительно сделать? Сильные трудности глотания препятствуют приему пищи. Даже один глоток почти невозможен. 3 дня только чай. Затем санитар пытается влить мне суп. Меня тошнит и я падаю обессилено на подушку. На следующий день новая попытка. Я совершаю 2 глотка, не больше. Но санитар восклицает: „Отлично!". Вечером повторение. На следующий день идёт уже гораздо лучше. Боли в горле ослабевают, но при выдыхании колет между лопатками. Санитар утешает: „Это не плохо. Наверное, там находятся частицы асбеста. 10 лет на свежем сибирском воздухе, и они выйдут сами". Медленно я встаю снова на ноги.

Авторский рисунок из книги. Stadler, Wolfgang. Hoffung Heimkehr