В. КОЧУРОВ

МЫ

Мы прошли сквозь грозовые годы
Косяками рыбьей мелюзги,
От хмельного запаха свободы
Набекрень свернуло нам мозги.
Горевали мы и бедовали, 
Убивал нас голод наповал.
Чтобы наш любимый генацвале
«Каберне» отрыжку запивал.
(Очень неуютно нам живется,
Если на Руси, в какой-то год
Миллионов несколько народам
От чего-нибудь не перемрет).
В лагерях гноили нас живыми,
Но от горя по ночам крича»
И в бреду мы повторяли имя
Своего родного палача.
(Нами вечно правят полубоги,
Но скажу по чести, не юля:
Если уж всем миром гнить в остроге,
Почему бы не начать с Кремля?)
Кто же мы и что же мы такое?
Из каких мы сделаны пород,
Чтобы в одночасье паранойя
Поразила сразу весь народ?
Чтобы в пору небывалой смуты —
(Видно мало нам вставляли клизм) —
Будучи раздетым и разутым,
Верить в развитой социализм!
Я, как все, мусолил «Возрожденье».
Наизусть учил из «Целины»
И сегодня, в пору ускорения,
Я уверен в будущем страны.
Только нет мне полного покоя.
Всё ж сомненья грудь мою теснят;
Неужели что-нибудь такое
Обо мне потомки сочинят!

Н. РАДЧЕНКО МЫ СЕБЯ ОТ ЗВЕРЕЙ ОТЛИЧАЕМ

Загонявши добычу, волки
Делят, жертву между собою.
Где-то рядом в тоске голодной
Изнывая шакалы воют. 
Поджимая хвосты и скалясь,
От бессилья друг друга кусают,
Вьются в страхе, к земле прижимаясь,
В дикой жажде про все забывая,
А над пиром над тем звериным,
В злобе крылья свои ломая,
В волчьем рыке и в туче пыльной
Воронья кружит черная стая.
Словно крик над безлюдной равниной
Небо крыльями в кровь исчерчена.
Долго сохнут следы звериные
На кровавом истерзанном поле.
Отупевши от пищи сытной.
Обалдевши от свежей крови,
Забывают о жизни убитой,
Забывают о чьей-то боли.
Мы себя от зверей отличаем,
Только каждый из нас в своей стае.
Жизнь жестока и часто бывает
Тех, кто падает — тех добивают.

"Уральский асбест" 11 апреля 1990 года № 14 (224)