— Так ведь не попался,— усмехнулся Егоров, обнимая младших.— А он мне обязательно попадется.

К вечеру клуб гудел от голосов. Впервые за год белого царствия собрались горняки вместе. Возбуждение росло, на чем свет стоит ругали колчаковцев. Но вот на сцену запрыгнул молодой военный в ладной гимнастерке, стянутой ремнями, с револьвером и шашкой на боку.

— Товарищи!

И зал всколыхнулся, бешено ударил в ладоши. Долго было под запретом это слово, вошедшее в обиход после революции.

— Товарищи! — перекрывая гул, неслось со сцены.— Привет вам от доблестных красных орлов 29-й дивизии!

Военкомбриг подробно рассказал землякам о начавшемся разгроме Колчака, о славных делах бойцов Восточного фронта.

— Мы уходим добивать врага, а вам пора строить новую жизнь. Как? Первое, что я вам скажу,— организуйте ревком, выберите в него надежных людей...

Увлеченные приисковики не заметили, как протиснулся вперед неизвестный в солдатской шинели. Егоров присмотрелся и чуть не ахнул, узнав в нем Зеленова. Того самого Зеленова, у которого в свое время проходил школу революционной борьбы.

— А вот вам и председатель ревкома! — бросил Егоров в зал.

— Зеленов!

— Николай Иванович!

— А мы-то думали, сгинул...

Зеленов молча прижал к себе Егорова: жив, чертушка, давно не виделись! Поздоровавшись с рабочими, поздравил их с освобождением от белогвардейщины, скупо поведал о себе. По поручению Пермского губкома с лета 1918 года работал в профсоюзе Северо-Вятского горного округа, воевал с белыми, сейчас Урало-Сибирской комиссией откомандирован на должность члена правления округа государственных асбестовых рудников.

— Подойдет? — обратился Егоров к народу.

— Наш человек, знаем!

— Доверяем Зеленову!

— Пущай комиссарит!

Егоров тут же на сцене на случайно подвернувшемся под руку телеграфном бланке написал от имени командования дивизии мандат:

«Предъявитель сего Николай Иванович Зеленов, член Российской коммунистической партии (большевиков)... уполномочен организовать временный приисковый Ревком, а все советские работники, военкомы и командиры воинских частей обязаны оказывать ему всякое содействие при выполнении возложенных на него обязанностей.

Военкомбриг-3 29-й стр. дивизии И. Егоров.

25 июля 1919 года.

Пр. Вознесенский».

Пройдет шестьдесят пять лет, и этот исторический документ попадет в мои руки — изрядно пожелтевший, с потускневшими строчками, частью неразборчивый, И возникнет образ телеграммы, летящей от наших дедов из сурового, расколотого надвое гражданской войной мира в наши времена. Это и дыхание эпохи, и мера жизни орлиного племени большевиков, и святой наказ потомству: берегите эту землю, любите ее, защищайте, как мы защищали, детям своим передайте свободной и счастливой...

Тем же вечером в конторе прииска долго не гас свет. Собрались члены ревкома, товарищи Егорова по дням подполья. Заявились бывшие красноармейцы, насильно мобилизованные белым воинством, Григорий Брусницын и Кирилл Курочкин. Они одолжили у Колчака пулемет, карабин, шашку, наган. Коля-ординарец незлобиво посмеивался над дезертирами и выяснял, не их ли надрали под Пермью. Впрочем, вояки не обижались, шустрый казачок им понравился, и они расспрашивали его о подробностях пермской битвы, надеясь, что он замолвит словечко перед Егоровым и тот возьмет их с собой на Камышлов — хотелось посчитаться с карателями и кулачьем.

Слово за слово — и открылась перед Игорем Михайловичем неизвестная ему страница жизни земляков.

В начале мая 1918-го Совет комиссаров Урала ликующим декретом объявил асбестовые рудники Баженовского месторождения «собственностью Российской Федеративной республики Советов». С восторгом слушали асбестовцы: «Конфисковать все имущество асбестовых предприятий Поклев-ского-Козелл, Жирарда де Сукантона, Тхоржевско-го и др. того же района, в чем бы оно ни состояло и где бы ни находилось: рудники, оборудование, здания, живой и мертвый инвентарь, запас сырья, продуктов и полупродуктов, капиталы, текущие счета в банках и т. п.».

Посланца области, доставившего декрет, чуть ли не на руках носили, словно это он написал драгоценную бумагу, отменившую хозяев и хозяйчиков. Даже Халим-паша, пленный турок с Кавказского фронта, хлебопек Поклевского, бросал в воздух красную феску—и он теперь независим и будет печь хлеб для свободного народа.

День и ночь бурлили прииски. На профсоюзных и рабочих собраниях выбирали правление государственных рудников. Надрывали горло заводилы: большевики и депутаты Совета Яков Лунев, Александр Ильин, Иван Голошейкин, Спиридон Чемезов...

Но дальнейшие события перевернули жизнь в Советской Республике.

А. Чечулин  "Асбест" 1985 г.