Из тиши лазаретов,
По дыму, вброд
Мы спешим продолжать войну.
Залит кровью атак
Сорок третий год.
Половина земли в плену...

Борис Еремеев любил стихи, книги, журналистику и рисование, отлично играл в шахматы.

В 1940-м вместе с женой Валентиной Аввакумовой (старожилы знают ее по работе в "Асбе-стовском рабочем" в военные и послевоенные годы) Борис поступил на факультет журналистики Свердловского университета. Летом 41-го они оба были на практике в Асбесте, в нашей газете.

На седьмой день войны он ушел в военкомат, через день уехал. В сентябре 41-го пришел в Асбест солдатский треугольничек. В нем Борис описывал вчерашний бой. Он был пулеметчиком. Его товарищи оба убиты, "от его шинели оторвало полу, из сапога вырвало каблук, но страха не было, понимаете, была одна мысль - отбить и не пустить. Теперь я знаю, я не трус, а завтра бой - я напишу...".

Но писем больше не было. Не было в 41-м, в 42-м, в 43-м... Ранней осенью 1944 года Валентина получила письмо. За ним еще и еще. Это были письма человека, видевшего смерть в глаза, терявшего товарищей.

"Если ты читала в газетах про зверства, то верь: описана лишь сотая доля того, что делается на оккупированной земле... Я видел гирлянды повешенных... Если вернусь, историю моей жизни здесь ты сможешь прочесть на моем теле...".

Тяжело контуженный, без сознания, Борис был схвачен фашистами. Он прошел через ад лагерей Витебска. Не раз пытался бежать, и все неудачно. Однажды массовый побег был спровоцирован негодяем, подосланным фашистами. 70 человек пойманы. Каждый третий - расстрелян. Борис стоял вторым.

В апреле 45-го пришел пакет от старшего лейтенанта Ю. Баландина, командира части, где служил Борис Еремеев. Студент литературного факультета Московского университета, Баландин подружился с Борисом, полюбил его. В большом письме к жене Бориса он описал последние месяцы его жизни и гибель.

Летом 1944 года части Красной Армии освободили из концлагерей под Минском большую группу военнопленных. Среди них был и Борис Еремеев. Два с половиной месяца пробыл он в госпитале и только тогда обрел нормальный человеческий облик, окреп и вернулся в строй.

В октябре 1944 года в группе пополнения он был зачислен в роту автоматчиков в часть, которой командовал Ю. Баландин. Часть стояла на формировании в 100 километрах от фронта. Товарищи быстро узнали, что к ним прибыл художник. Ему помогли оборудовать крохотную мастерскую, достали все, что было нужно. И Борис стал писать.

Подготовка к наступлению была закончена 11 января 1945 года, после прорыва фашистской обороны на Висле началось грандиозное наступление.

"В те незабываемые дни,- пишет Ю. Баландин,-я десятки раз видел Бориса. Он не пал духом от трудностей. Напротив - он принял командование взводом, а через два дня - ротой бойцов. Его подразделение стойко и уверенно отбивало атаки врага. Через неделю фашисты перешли к обороне. Плацдарм был нами закреплен.

Перед бойцами была поставлена задача - овладеть важной высотой. Подступы к ней трудны: голое и ровное, как стол, место.

Пошли в атаку, Борис шел впереди. Вот он уже на склоне, выше, выше... Разрыв вражьей гранаты. Борис упал и больше не поднялся".

В тот день атака не имела успеха. Тело Бориса не смогли вытащить из-за губительного огня, несмотря на все старания...

А потом в городе Цибингене, 20 километров южнее Франкфурта-на-Одере, с почестями похоронены героически павшие советские солдаты.

Сын Еремеева Эдуард стал художником. Работал в одном из театров Екатеринбурга.