На левой руке его так и осталась татуировка: "'165307" - номер узника фашистского лагеря смерти.

Волосы светлые. В живых голубых глазах и в загаре жилистых работящих рук угадываются те самые выносливость и жизнеспособность, которые помогли солдату Борису Токареву пройти через страшенные испытания. Теперь кошмаром кажутся неудачные побеги, пытки гестапо. Освенцим и Маутхаузен...

Солдат выжил всем смертям назло, перешел линию фронта и мстил, мстил за погибших товарищей, за поруганную врагом родную землю.

-    1941 год. Вражеские тылы. Много бродило нас тогда где-то под Москвой, израненных, голодных, оборванных и простуженных, потерявших свою часть в неравном бою с превосходящими силами противника, - вспоминал Борис Абрамович. - Каждый стремился перейти линию фронта. В вечерние сумерки я тихо пробирался из лесочка к бане крайней усадьбы деревни Александровки. Смотрю, около меня такой же бедолага, как и я.

-    Это же наш, асбестовский, - обрадовался я.

-    Вот и встретились земляки, - промолвил он очень тихо.

Был он невысокого роста, русоволосый, молчаливый и робкий. Имени не знаю, помню, что в нашей части он служил вместе с родным братом.

Ночью к бане подошли немцы.

-    Шваль, рус! - закричали, толкая нас в спины повели и закрыли в сарае, где кроме нас было еще двое пленных, молодых солдат.

-    Что угодно, только на допросе не называть номер своих частей, - сказал я на правах старше-го по возрасту и по боевому опыту. - А может, убежим?

Но это предложение было отвергнуто. Видно парни попали в передрягу впервые и боялись.

Утром всех четверых повезли в лес. Сомнений не было - жить осталось немного. Не давала покоя мысль: бежать, бежать. Показываю ребятам глазами - прыгнем, мол, из машины. Но они не решились, так как нас сопровождали четыре вооруженных гитлеровца.

Вот машина остановилась. Немцы начали скручивать нам руки колючей проволокой. Я напряг мышцы. Всех четверых связали руками вместе и поволокли к кустам. Рядом оставили мину с часовым механизмом. Сами фрицы, не задерживаясь сели в машину и дали ходу. Не знаю, как, но дважды обернутая проволокой рука моя вмиг оказалась свободной: изо всех сил дернул вторую и отскочил в сторону. Но не успел спасти товарищей: роковое время истекло - последовал взрыв.

Боль и кровь от колючей проволоки и осколков мины почувствовал уже потом. Что есть сил ринулся в глубь леса и наскочил на раненого советско-го командира. Перевязав раны, вместе с ним поползли к реке...

А затем... Все муки фашистского ада выпали на долю Бориса Абрамовича Токарева. Но не сломили волю к свободе, к жизни.

В личном деле пленного русского было зарегистрировано шесть побегов. Каждый раз его били жестоко и нещадно. Били за побег. Издевались за то, что русский, мучили с остервенением и наслаждением...

В концлагере возле Ченстохова встретился Борис с земляком Михаилом Борисовичем Щедринским. Тот смотрел на него с таким состраданием и жалостью, ибо когда-то лучший спорт-смен, Борис выглядел старичком. Но не сдавался. Он и тут предложил земляку: "Бежим, Миша", но Щедринский был неходячим, а лишь ползал на четвереньках. Побег состоялся без него...

Попал наш герой в Освенцим. Конец? Не-ет, это мы посмотрим.

По дороге вели группу военнопленных. Tpoе бросились в сторону леса, мимо автоматчиков. Условились бежать порознь, чтобы сбить со следа. Одного сразу же настигла пуля. Двое успели скрыться. Это был последний побег, который увенчался успехом...

Анна ПОПОВА