Бои под Москвой, Сталинградом, на Северном Кавказе и в других огненных точках нашей земли требовали свежих бойцов. Все более расширялись представления о людских возможностях. Асбест оголил цехи донельзя. На «Гиганте» осталась треть списочного состава. Я, здоровый, молодой инженер, в очередной раз подал заявление: прошу отправить в действующую армию... Не потому, что считал тыл второстепенным, нет, я хорошо знал, как дорого стоит здесь каждый день жизни. Я видел этих измученных работой женщин, помогал им. таскать тяжеленные мешки с асбестом. Видел престарелого Бодовского и осунувшегося Володьку Помазкина, очереди у хлебных магазинов, слушал безрадостные сводки Совинформбюро.

Наконец получаю направление в Военно-политическую академию имени Ленина. Курс там, знаю, кратковременный, значит, скоро на фронт. Но в наркомате, а он находился в Асбесте, не одобрили мой порыв, через Государственный Комитет Обороны вернули к прежним обязанностям. Поставил я в угол приготовленный «сидор» и больше, как говорят у нас на Урале, не рыпался. А тут и жизнь пошла веселее—в 1943 году потребности в асбесте возросли, ГКО постановил: вернуть с фронта высококвалифицированных рабочих и инженерно-технических работников асбестовой промышленности.

Составили список необходимых людей, передали в наркомат, Соснину. Вскоре прямо из окопов в обожженных шинелях заявились Николай Щербаков, Никифор Горшколепов, Василий Токманцев, Александр Березин, Сергей Циреньщиков, десятки рабочих, инженеров, знатоков асбеста. Пропахшие порохом, они с жадностью окунулись в работу.

А дела назревали серьезные. В октябре 1943-го была вновь пущена в эксплуатацию асбофабрика № 3, оживали рудничные забои.

Отрадно и другое. Трудящиеся стали получать увеличенные пайки. Килограмм хлеба, масло — дневная карточка рабочего основных цехов, в месяц— 4,5 килограмма тушенки, мяса или колбасы. То есть мы были приравнены к оборонной, угольной и металлургической промышленностям. Появились в директорском фонде и «сп», как кратко именовали спецталоны на дополнительное питание, положенное наиболее отличившимся рабочим, бригадам на тяжелых работах, сверхурочникам. Приварок этот сыграл свою роль, хотя, что там говорить, до сих пор с горечью думаю, что мало было «сп», что много было тех, кто в них нуждался.

А с фронта не прекращался поток казенных извещений. Все больше вдов, все больше сирот. Погибли лучшие из инженерного корпуса: Аблямит Кудусов, Василий Шорников, Александр Задорожный, директор ремонтно-механического завода Афиноген Головин. Пришла весть о смерти братьев Михаила и Николая Бирючевых. Родственники павших работали за двоих...

Не могу в связи с этим не сказать о вдове фронтовика, грудью прикрывшего Москву, горном инженере Марии Григорьевне Шорниковой, первой женщине — руководителе асбестовой промышленности. Всю Великую Отечественную войну она находилась у руля Октябрьской фабрики, обеспечивающей текстильными сортами асбеста единственный в стране завод АТИ. В цехах работали практически одни женщины. К апрелю 1942 года на фабрике из 67 мужчин призывного возраста осталось двое.

Завод асбестовых технических изделий получил в войну с Октябрьской фабрики 5678 тонн асбеста. Это только четверть выработанной продукции, остальное шло на другие оборонные заводы. При трехкратной перевалке военный асбест составил миллион мешков. Подняли же его худенькие плечи Натальи Прилуковой, Паши Брызгаловой, Дании Шайхутдиновой, Груши Красниковой и многих других отважных женщин Октябрьской фабрики. Одолевала этот миллион и солдатская вдова Мария Шорникова, надрывалась до слез, но выстояла и детей подняла. Теперь они стали инженерами,, продолжили славу родителей.

Отличился в войну и другой горный инженер, Михаил Тутов, предложивший экскаваторный способ отвалообразования, который нашел применение на всех горнодобывающих предприятиях нашей страны и за рубежом.

«Наше дело правое! Мы победим!» — эти крылатые слова обретали плоть не только на передовой. Мы, работники тыла, готовили для отправки бойцам полушубки, валенки, свитера, кисеты, подписывались на первый Государственный военный заём, собрали свыше 2,5 миллиона рублей на строительство танков для Уральского корпуса, в том числе «Асбестовского танка». На средства асбестовцев изготовлены бронеавтомобиль, самолет и другая военная техника. Помнится, каким всеобщим праздником был день, когда в город поступила телеграмма Верховного Главнокомандующего с благодарностью за собранные в фонд обороны деньги.

Еще в середине войны группа рабочих и инженеров ремонтно-механического завода за образцовое выполнение правительственных заданий по обеспечению фронта была награждена орденами и медалями СССР. Среди награжденных — мальчик Володя Ершов, знатный токарь, отмеченный медалью «За трудовое отличие»; орден «Знак Почета» получили Н. П. Пашкин, талантливый инженер Э. К. Розит. Разумеется, не ради наград трудились мы в тылу, но уже чеканились ордена Ленина для И. П. Флягина, Ф. Фаткулина, Ю. Юнусова и других героев-забойщиков.

Да, чтобы не забыть. Интересная, на мой взгляд, деталь. Война—время суровое, не до веселья, но подрастала молодежь, требовала отдыха и душе взрослого человека. Клуб имени Кирова всех устроить не мог, а ДК занят эвакуированным заводом. Так и родилась мысль о строительстве нового клуба. Приземистый, каркасно-засыпной, он вырос за несколько недель. В нем отмечали и День Победы, и 225-летие со дня открытия русского асбеста. Кстати, клуб существовал долго, еще в 1957 году здесь шел фильм Сергея Герасимова «Тихий Дон».

В победном сорок пятом знамена ГКО за особые заслуги оставлены на вечное хранение ремонтно-механическому заводу (родине наших фронтовых бригад) и заводу асботехнических изделий.

Недавно, перебирая старые документы, обнаружил уголок газеты «Асбестовский рабочий» военного года, а на нем черным по серому объявление орса: «Граждане! Сдавайте верхушки клубней продовольственного картофеля и обеспечьте себя нужными товарами. За каждый сданный килограмм верхушек картофеля вы можете купить 500 граммов масла, или 500 граммов соли, или 5 коробочек спичек, или 0,5 литра винно-водочных изделий».

Картофельные глазки. Мы садили их на подсобном участке вдоль Белоярского тракта. Помню первый урожай — маленькие невзрачные клубни. Помню с любовью: они тоже внесли вклад во всенародную победу.

Так и жили мы по законам военного времени. Жили худо, горестно, но честно...

А. Чечулин  "Асбест" 1985 г.