13:00
Асбест. Жизнь и судьба. Последний урок
Предлагаем вниманию читателей книгу известного краеведа Л.Ф. Амосовой о зарождении Асбеста и судьбе первой учительницы города - Фаины Игнатьевны Аввакумовой.

Последний урок

С тех пор, как пришла похоронка на сына Афанасии Васильевны, Николая Девяткова, Фаина Игнатьевна плохо спала по но­чам. Она знала, как нелегко получать извещение о гибели сына. Для матери это потеря невосполнимая. В эту ночь Фаина Игнать­евна совсем не сомкнула глаз. Присев на край постели, она вспо­минала, кто из ее учеников находился в действующей армии. Фо­тографии выпускников школы, погибших на фронте, лежали стопкой на столе. Она брала одну за другой, внимательно смот­рела и подолгу о чем-то задумывалась. Несколько раз за ночь она подходила к столу, перечитывала план-конспект последнего уро­ка в своей жизни. Никто, кроме Натальи Прокопьевны, не знал о ее решении уехать из города. Ей жилось очень одиноко после отъ­езда внуков, тоска и горечь сжимали сердце. Все чаще она зада­вала себе один и тот же вопрос: «Как жить дальше?», и никто не мог ничем ей помочь.

Фаина Игнатьевна сложила в портфель фотографии, газеты, присланные ее сыном с фронта. Она их часто брала на уроки ли­тературы, читала ребятам. Оделась, на ходу выпила стакан хо­лодного чая, выключила свет и вышла. За дверями, в квартире Девятковых, услышала голоса и плач. Она повесила на дверь ви­сячий замок, положила ключ в карман жакетки и вышла из подъ­езда.

Было еще темно. Небо усыпано звездами. Прохладно. На улице ни души. Последний раз она прошла мимо госпиталя, останови­лась возле узкоколейки, пропуская вагончики с продукцией заво­да АТИ, посмотрела на светящиеся окна Дома ударника. В школу пришла раньше обычного, удивив сторожа-истопника. В классе непривычная тишина, кругом все родное: парты, классная доска, учительский стол. Вскоре подошли дежурные. Они помогли Фаи­не Игнатьевне закрепить газету и фотографии на доске. Затем, один за другим, стали подходить ребята и гости. Дежурные встре­чали гостей у входа. Войдя в класс, ученики в красных галстуках салютом приветствовали свою учительницу и гостей, тихо сади­лись по местам и молча готовились к уроку: выкладывали тет­радь, ручку и чернильницу на парты. В классе было людно. Нео­бычная газета привлекала внимание — красивым, убористым почерком учительница написала: «Вечная память павшим на фронтах войны». Подали звонок. Фаина Игнатьевна обвела взглядом присутствующих. Тридцать знакомых, дорогих, всевидя­щих и понимающих глаз смотрели на нее.

«Очень приятно видеть вас всех. Прошу вас, садитесь, пожалуй­ста» — несколько секунд она наблюдала за тем, как ее ученики усаживаются на урок, а затем мягко и негромко сказала: «Сего­дня у нас необычный урок. К нам пришли уважаемые мною лю­ди, родственники погибших: наш постоянный друг Андрей Евдо­кимович Абаскалов (его сын Борис погиб в 1943 году), директор школы Анна Андреевна Устюгова, завуч Елизавета Андреевна, мои коллеги Софья Васильевна Ковалевская и Апполинария Ива­новна Сухоносова и родственники погибшего на войне Николая, моего ученика, его мама Афанасия Васильевна и брат, Алек­сандр Андреевич Девятков».

В свои 64 года Фаина Игнатьевна выглядела намного старше — не годы, а горе состарило ее. Белые, как пух тополя, волосы по- прежнему зачесаны назад. На черной атласной кофточке медаль «За трудовое отличие». Фаина Игнатьевна взяла со стола боль­шую серую тетрадь, принесенную директором школы, молча пе­ревернула страницу, посмотрела на доску, где висели фотогра­фии ее учеников, погибших на войне. Взгляд остановился на фо­тографии Николая. «Странное выражение затаилось в глазах это­го мальчика. Словно он смотрит на меня откуда-то издалека», — подумала Фаина Игнатьевна. Обвела глазами класс — лица уче­ников серьезные, сосредоточенные, и стала читать: «Книга запи­си свидетельств и аттестатов об образовании учащихся средней школы № 1 имени Максима Горького города Асбеста Свердлов­ской области за 1942 год». «Под вторым номером записан Девят­ков Николай Андреевич, родившийся 3 декабря 1924 года», — она посмотрела на своих учеников. Холодок пробежал по спине. Погибшие не намного старше сидящих в классе детей. Она чита­ла дальше: «Окончил среднюю школу при отличном поведении, показав хорошие знания по всем предметам, кроме русского и литературы — «посредственно». Ее голос дрогнул, она поморщи­лась, словно от боли. Фаина Игнатьевна замолчала, казалось, она не знает, что сказать дальше. Пока учительница подыскивала нужные слова, все с ожиданием и волнением смотрели на нее. Ей вспомнилось, что Николай с улыбчивыми, широко распахнутыми серыми глазами, веселый и внимательный, ходил в одной и той же чистенькой, аккуратно заштопанной рубашке. Дожидался Фаи­ну Игнатьевну у школы и всегда нес ее тяжелый портфель, наби­тый ученическими тетрадями, особенно после контрольных дик­тантов. Писал он посредственно, часто по вечерам терпеливо пе­реписывал проверенные работы у нее на кухне. В шестом классе пристрастился к чтению, брал из ее личной библиотеки книги. Ат­тестат об образовании Николай получил 6 июня 1942 года. В кни­ге осталась его детская роспись — «Николай Девятков». Сердце ее учащенно забилось. Она уже ничего не могла изменить, и от этого было так нестерпимо больно.

Она взяла со стола извещение о его гибели и продолжала: «У нас одна беда — война. Тяжелая и кровавая. Вместе с аттестатом выпускники получают повестку в военкомат. Многие семьи в на­шей школе за два с лишним года войны понесли невосполнимые потери. Но у них не было и нет иного выбора, как встать рядом с отцами на защиту Родины».

Фаина Игнатьевна рассказала, какими были порой шалунами мальчишки на уроках, например, мечтатель и фантазер Дима Ре­шетников; вспомнила о том, как провожали всем двором Николая, как азартно он играл на своей любимой балалайке. Она посмотре­ла на Афанасию Васильевну. Та сидела у стола, вытирая слезы пла­точком, перед ней лежала балалайка сына. Андрей Евдокимович встал, молча взял инструмент в руки, настроил, и в классе зазвуча­ла музыка. Все, затаив дыхание, слушали, прижавшись друг к другу, не отрывая глаз от Андрея Евдокимовича. «Больше всех от войн страдают матери и дети», — сказал Александр Андреевич Девятков, прерывая тишину. Он подошел к Афанасии Васильевне, обнял ее и сказал: «У нашей мамы было 8 детей, трое умерли от болез­ней в раннем детстве, трое ушли на фронт: Иван, Николай и Анна. Мне каждый день снится один и тот же сон. Я вижу своего брата Николая в каске, как он стоит перед строем, слышу его звонкий че­канный голос: «Я клянусь защищать свою Родину мужественно, умело, с достоинством и честью, не щадя своей крови и самой жиз­ни для достижения полной победы над врагом». Эту клятву произ­носили его друзья, такие же вчерашние школьники, как и он. На ут­ро грянул бой. Он оказался для танкиста Девяткова последним. Его танк загорелся, но он не бросил боевую машину, и таранил фа­шистского зверя. В этом бою за освобождение деревни Суходоловка Николай Девятков, девятнадцатилетний красноармеец, погиб, но не отступил перед фашистами. Он остался верен навсегда сво­ему Клятвенному слову, своей Родине». Фаина Игнатьевна не сво­дила глаз с говорящего. В классе по-прежнему стояла тишина, слы­шались лишь всхлипывания Афанасии Васильевны.

«Вы должны гордиться таким сыном. Он погиб за Родину» — сказала Фаина Игнатьевна, низко кланяясь матери героя. В клас­се вновь раздались звуки балалайки. Андрей Евдокимович встал, встали все, и, стоя, слушали грустную мелодию. Дети плакали: у многих на войне погибли отцы, братья, родственники, были про­павшие без вести, от которых по полгода не получали писем. Чтобы разрядить обстановку, Александр Андреевич рассказал о по­следних сводках с фронта от Совинформбюро. «Война показала, что Советский Союз — единая, дружная семья народов, — сказал уверенно он, — у нас такая сплоченность, какой мир еще не ви­дел. Красная армия, вдохновленная победами над врагом в зим­ней кампании, и, горя желанием разбить фашистского зверя, свя­то выполняет свой долг перед Родиной».

Александр Андреевич обвел класс глазами и продолжал: «Ребя­та, наши войска нанесли сокрушительный удар летом на Орлов­ско-Курском направлении. Фашистам оказалось не по зубам сло­жить сопротивление нашей обороны. Летнее наступление врага разбилось о стойкость, дисциплину, организованность и воинское умение наших войск. Инициатива сражений перешла в руки Со­ветской Армии. Фашисты вынуждены отступать». Он говорил так убедительно, что в классе успокаивались. Фаина Игнатьевна за­метила, как посветлели лица детей и взрослых, появились улыб­ки, ребята обнимали друг друга за плечи, радовались. После ко­роткой паузы Александр Андреевич продолжал свое сообщение: «На Орловско-Курском и Белгородско-Курском направлениях противник понес следующие потери: убито солдат и офицеров более семидесяти тысяч, подбито и уничтожено 2900 танков, са­моходных орудий — 195, орудий полевых — 844, самолетов — 1392, автомашин — 5000». Он положил блокнот в карман пиджа­ка и продолжал рассказывать: «Проведенные бои по ликвидации вражеского наступления показали высокую боевую выучку войск, непревзойденные образцы упорства, стойкости и героизма бой­цов и командиров всех родов войск, в том числе артиллеристов и минометчиков, танкистов и летчиков». От волнения он ходил по классу. Его голос становился все увереннее. В классе уже никто не плакал. Все внимательно слушали представителя горисполко­ма: «Разлетелась, как дым, легенда о могуществе немецкой тех­ники. Советская Армия, прорвав оборону противника, устреми­лась на запад. Армия научилась воевать! Да, мы много людей по­теряли. Велико горе народа. Сколько пришло похоронок в наш город за эти годы! Но ежедневно оперативные сводки извещают нас о новых и новых победах Советской Армии, и это радует нас, товарищи». Александр Андреевич взял карандаш, подошел к ви­сящей на стене карте и продолжал говорить, показывая на карте освобожденные города и, записывая на доске даты, которые на­всегда войдут в историю: «Харьков — освобожден 24 августа 1943 года, Новороссийск — 16 сентября, Смоленск и Роспавль — 25 сентября».

Когда он закончил говорить и сел рядом с Фаиной Игнатьев­ной, класс дружно зааплодировал. Фаина Игнатьевна молча по­жала руку Девяткову. Потом, обращаясь к ребятам, сказала не­громко и проникновенно: «В конце концов, придет такой день, когда возвратятся в родные места люди, разбросанные войной. Там, где сейчас лишь воронки от бомб и снарядов, искореженная танками земля да пепелища, вырастут новые дома; и голубой ды­мок из мирных труб возвестит о возрожденной жизни. Добрые люди поставят памятник, на котором будут высечены имена по­гибших асбестовцев, и среди них имена моих учеников». Она по­дошла к доске, на которой висели фотографии, низко поклони­лась и, глядя на них, назвала имена: «Девятков Коля, Решетников Дима, Еремеев Боря, Кунщиков Коля, Ермолов Аркадий, Вивсюк Сева, Соловьев Саша, Ваулин Толя, Пономарев Володя, Кирхен- штейн Юра, Токманцев Леня, Алимпиев Коля, Ярцев Боря; без ве­сти пропавшие: Белых Толя, Мокеев Толя, Ряпосов Женя, Ситни- ковы — отец и сын». Слезы застилали ей глаза, все труднее было говорить. Она плакала. Впервые дети видели свою учительницу такой маленькой и беспомощной. Они окружили Фаину Игнать­евну, гладили ей руки, обнимали, плакали вместе с ней. Прижи­маясь к учительнице, они слышали, как гулко бьется ее большое материнское сердце, способное всех защитить, утешить, и со­греть. Оправившись от волнения, Фаина Игнатьевна продолжа­ла: «Они погибли, не успев понять до конца, что такое война. Свои жизни они отдали за нас, ребята, защищая нас и наш город. Я горжусь своими учениками. Мне тяжело говорить эти слова, больно осознавать, что многие мои ученики уже никогда не вер­нутся домой, в свой родной Асбест». Она подошла к столу, зажг­ла свечу. Никто не обращал внимания на звонок, все сидели не шелохнувшись. В классе зазвучала скрипка. «Милые мои — дума­ла Фаина Игнатьевна, глядя на своих учеников — как хорошо, что вы умеете сопереживать, не быть равнодушными к судьбам лю­дей. Какие же замечательные люди, вырастут из вас». Она люби­ла их всех, принимала близко к сердцу все, что их касалось. Фаи­на Игнатьевна забыла про свой план, который неоднократно пе­реписывала и не один раз проговаривала про себя, просыпаясь ночью. Ни директор школы, ни завуч, которые в этот раз были у Фаины Игнатьевны на уроке, ни другие учителя школы, не анали­зировали и не оценивали урок. Все, кроме ее учеников, знали, что это был ее последний урок, урок — прощание со школой и с детьми.

Продолжение следует.
Л. Амосова. Асбест. Жизнь и судьба. 2005 г.
 



 
 
 
Фото из открытых источников
Обнаружили ошибку? Выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter.
Дополнительно по теме
Категория: История города | Просмотров: 194 | Добавил: drug6307 | Теги: Книга Амосовой | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
avatar
Новости от партнеров